Блог

Oct 28, 2023

О здравом уме и камертонах: вибрационная история нейронауки

Один интригующий образ выделяется в «Фотографической иконографии

Одно интригующее изображение выделяется в «Фотографической иконографии Сальпетриера», коллекции конца XIX века фотографий психиатрических отделений ведущей государственной больницы Парижа Сальпетриер, сделанных врачами Дезире-Маглуар Бурневиль и Полем Реньяром. Женщина сидит рядом с огромным камертоном, ее голова наклонена набок, на лице выражение глубокой сосредоточенности. Размер инструмента поражает воображение, как и утверждение о том, что на фотографии изображена каталепсия — состояние, подобное трансу, когда мышцы человека становятся жесткими, а положение тела фиксируется, — вызванное звуком камертона. Но я нахожу этот образ примечательным по другой причине: я вижу в нем буквальный снимок двух пересекающихся идей — представления о том, что музыка напрямую влияет на наши разум, тело и эмоции; и историческая теория о том, что вибрация играет важную роль в нервной передаче.

Бурневиль и Реньяр задокументировали ряд неврологических экспериментов Жана-Мартена Шарко со звуком. Шарко, которого обычно считают основателем современной неврологии, возглавлял первую кафедру нервных болезней в Сальпетриере. Сегодня его помнят за его работы по рассеянному склерозу, эпилепсии и болезни Паркинсона, а также за его более противоречивые исследования истерии. Среди его учеников, настоящих новаторов-неврологов, были Зигмунд Фрейд, Жиль де ла Туретт и Жозеф Бабинский.

Шарко приводит следующий отчет об испытаниях камертона, которые проводились на пациентах, разум и тело которых были особенно восприимчивы к внушению:

Пациенты сидят над звуковой коробкой мощного камертона, сделанного из раструбного металла, вибрирующего 64 раза в секунду. Он приводится в вибрацию с помощью деревянного стержня. Через несколько мгновений пациенты впадают в каталепсию, их глаза остаются открытыми, они кажутся поглощенными, больше не осознают того, что происходит вокруг них, а их конечности сохраняют различные положения, которые им были приданы.

Понимание Шарко каталепсии отличается от современного применения этого термина. Согласно изданию «Британской энциклопедии» 1876 года, каталепсия представляла собой «нервное заболевание, характеризующееся внезапным прекращением ощущений и произвола, сопровождающееся своеобразной ригидностью всего или определенных мышц тела».

Как отмечал сам Шарко, его исследование механизмов, вызывающих каталепсию с помощью звуков (или других стимулов), продолжается с того места, на котором остановились Джеймс Брэйд, «открыватель» гипноза, и другие неврологи. Однако французский врач не был убежден, что ответственно за это только внушение, и заявлял, что «каждое явление естественного порядка, каким бы сложным или загадочным оно ни казалось, тем не менее является предметом методического наблюдения».

По сей день наш язык отражает поглощение этих идей — считайте, что личные дескрипторы «очень нервные» или «сдержанные».

Далее я продемонстрирую, как эксперименты Шарко отражают остатки теории вибрирующих нервов, основного предположения нейронауки XIX века, зародившегося Исаака Ньютона. Показывая, как восприятие этой теории зависело и переплеталось с конкретными особенностями звука, становится ясно, что музыка сыграла важную роль в возникновении того, что в конечном итоге стало современными нейронауками.

Вплоть до конца 17 века доминирующая модель нервной передачи в Европе включала в себя ту или иную версию древней теории Галена о духе животных. В описаниях того, как разум общается с сердцем или любым другим органом, легкие обычно называют сильфонами, а нервы — полыми трубами, как, среди прочего, в трудах Рене Декарта и Томаса Уиллиса. Однако изменение представлений о физиологии, электричестве и действии на расстоянии способствовало появлению в начале 18 века другой модели нервной передачи: теории вибрирующих нервов.

Идея о том, что нервная передача может быть связана с вибрацией, была впервые сформулирована Исааком Ньютоном в его «Оптике», где он выдвинул гипотезу о существовании «эфирной среды», пронизывающей Вселенную. Эта же почти бесконечно тонкая субстанция, или «дух», предположил он, отвечает за ощущения и движения мышц, действуя в качестве среды для вибраций, распространяющихся внутри и между нервами и мозгом. Проводя аналогию между функцией зрительного и слухового нервов, Ньютон порвал с доктриной полых нервных трубок, несущих животный дух, и предположил, что твердые нервы, действуя как пути движения этой эфирной среды, могут обеспечивать вибрационную передачу: